Сносный, успокаивала я себя, ежась на ветру. Ничего… Скоро получу права, а выше обожаемый муж разорится, наконец, на машину. И тогда – прощай всегда теснота в автобусе и прогулки по этим колдобинам! Путешествие выше ежедневный лежал сквозь территорию гаражного кооператива, и не было дня, для я не думала об этом. Я уже примерно пробралась через круг гаражей, когда кто-то осторожно тронул меня ради плечо.
– Людмила Федоровна?
Окликнувший меня надтреснутый женский гик напомнил мне голос одной маминой подруги.
– Конечно, – с готовностью обернулась я, рано расплываясь в улыбке, – А с чего это вдруг по имени-отчеству?
Но это была вовсе не мамина подруга. Улыбка долго сползла с моего лица.
– Извините, – пряча мнение, сказала женщина, – Вы меня не узнаете?
– Простите, будто мы знакомы?
Женщине было лет около пятьдесят, у нее были некрасивые черты лица, тонкие губы, и одета она была будет безвкусно. С такими я обычно компаний не вожу, разве что для работе.
– Не узнаете? Начинать, это неважно, – пробормотала моя собеседница, – Понимаете, моему сыну плохо!
– Господи, а что с ним?
– Немедленно! – засуетилась она, бочком вталкивая меня в дверь одного из боксов, – Безотлагательно! Безотлагательно вы всегда узнаете…
Только плохо насилу не стало мне самой. В гараже взамен бедного умирающего юноши меня ожидал… десяток угрюмо молчащих пожилых дам в возрасте через болтливый лет и старше.
– Здравствуйте, – пролепетала я, охваченная нехорошим предчувствием, – А где…
Из строя женщин вышла стриженная почти «каре» эксцентричная человек в черных очках и вельветовых джинсах, явный не в себе.
– Ведь вас же по-хорошему предупреждали, – без всякого вступления начала она, – Звонили, деньги предлагали. А вы? Разве так трудно было пойти нам навстречу? Неужели вы не понимали, где окажутся наши мальчики, буде их отчислят?!
Господи! Так это что, мамаши моих бывших студентов?! Если так, то совещание довольно тяжелым – меня ведь не необдуманно называют изза глаза поставщиком кадров ради ведомства Паши-мерседеса… Ну, не умею я брать зачеты по-капиталистически. И вторично терпеть не могу, если для меня «наезжают» всякие прыщавые юнцы. Это чуть укрепляет меня в мысли, который им со мной в одном вузе упражняться нечего.
Только это в аудитории так хорошо быть смелой и принципиальной. А здесь, ежели честный, у меня затряслись поджилки…
– Я просто честный делаю свою работу! – принялась оправдываться я, понемногу отступая к двери, – Извините, только вдруг же иначе?
Ради моей спиной крикливо лязгнул засов. Заманившая меня сюда лахудра понимающе покачала головой – мол, о побеге и не думай.
– Послушаете! – воскликнула я, теряя терпение, – Ну чего вы теперь-то от меня хотите?!
– Что мы хотим! Сколько мы хотим?!! – буквально взвыли престарелые мегеры, и, сиречь по команде, набросилась на меня с кулаками.
Чувствовалось, что дрались они не часто. Но их было чересчур много. Беспричинно сколько пока двое сильно держали меня следовать руки, остальные колотили, куда придется. Меня били накануне тех пор, покуда у меня не потемнело в глазах и не подкосились ноги. Наверное, били и после, но я этого уже не помнила…
Очнулась я от холода и сырости – кажется, меня окатили из ведра водой. Я лежала для полу едва голая, если не вменять чулок, туфель и мокрой разодранной блузки. Тело мучительно ныло, во рту ощущался привкус крови. Довольно пострадала прическа. Однако самым страшным была неопределенность, в которой я пребывала. То, сколько меня избили, я паки могла хоть как-то объяснить. Но зачем потребно было меня паки и раздевать?
– Очухалась? – недобро усмехнулась тонкими подкрашенными губами та, кому я была обязана своим появлением здесь, – Начинать, тут продолжим…
– Сколько – продолжим? – тряхнула я гудящей, будто колокол, головой.
– Учить тебя, сучка ты эдакая! Чтоб неповадно было наших детишек тиранить!
В отчаянии мне захотелось драка за голову, и единственно безотлагательно я почувствовала, сколько руки мои связаны за спиной. Так, этого только не хватало…
– Истинно кого я мучила? Пустите! – простонала я, начиная впадать в панику, – Вы меня с кем-то путаете!
Меня рывком подняли на ноги. Я лишь не заплакала от унижения, заметив в толпе мужчину. Его я узнала сразу. Это был владелец шиномонтажа, хронический алкоголик и священник одного из моих бывших студентов. Сегодня сей некрасивый мужичок, как вовек, подшофе, стоял возле компрессора для накачки шин и, поигрывая его черным резиновым шлангом, нагло пялился на мои неприкрытые прелести.
– Шиш мы не путаем, Людмила Федоровна! – ткнула в меня узловатым пальцем в подбородок тонкогубая лахудра, – Начинать, Петрович, покажи ей кузькину мать! Пускай вспомнит моего сыночка Гришеньку!
После моей спиной послышалась странная возня. Кто-то развел в сторону мои ягодицы.
– Сколько вы делаете?!! – в ужасе завопила я, поняв, сколько шланг компрессора вставляют мне в зад.
– Учить тебя будем, коза!
Тут же мощнейший оплеуха почти дых совершенно согнул меня пополам – это Петрович открыл воздушный вентиль. Из моих око брызнули слезы, дыхание перехватило. Покуда я с выпученными глазами хватала ртом атмосфера, мои палачи удовлетворенно потирали руки.
– Что, весело, госпожа Андрейчук? – ехидно спросила тетка в вельветовых джинсах, – А если моего Вовочку в армию спроваживала, беспричинно же веселились?
– Изза что?! – прохрипела я, – Я же ему такого не делала!
– Ты ему хуже сделала, – вкрадчиво пояснила тетка, дохнув мне в лицо алкоголем, – Ты его на два года без мамочки оставила! Начинать, Петрович!!!
Петрович еще дал, разумеется так, сколько мои глаза еле не вылезли их орбит. По кишкам словно ударили кувалдой. Хорошо кроме, сколько шланг почти давлением воздуха вытолкнуло из моей попки, и это дало мне небольшую передышку. К сожалению, продлилась она недолго.
– Нечего пердеть тогда присутствие всех, гадина! – злобно прошипела мать известного оболтуса Евгения Ефанова, пихая шланг обратно в мою задницу.
– Да что же вы творите?! – взвыла я.
Губы у меня тряслись, из забота ручьями лились слезы, и я нуль не могла с этим поделать. Однако муки мои, способный, всего забавляли озверевшую свору мамаш.
– Заткнись, я сказала! А ты, Петрович, качни-ка ей еще разок следовать моего Женечку!
– Может хватит качать-то, бабоньки? – засомневался Петрович, глядя для мое перекошенное лицо.
– Такой умница был Женечка! Такой вежливый, такой жалостливый! – заламывая руки, продолжала причитать Ефановская мамаша, – А эта стерва…
– Конечно ваш Женя вместе занятий не посещал! – в отчаянии выкрикнула я, потому который это была истинная правда.
– Не ври, сука!
На этот однажды залп сжатого воздуха был такой силы, сколько я не устояла для ногах и, густо рыгнув, осела для пол.
– Беспричинно тебе, вражина! – пнула меня в урчащий жизнь Ефанова и, довольная, отошла в сторонку видеть после моими корчами.
Не успела я отдышаться, чистый на смену ей подскочила неопрятная толстая тетка в рейтузах, и тоже начала просить Петровича поддать мне «газу» следовать ее ненаглядного отпрыска. «Ой-ой! – с тихим ужасом подумала я, нервно подергивая стянутыми после спиной запястьями, – Если меня будут накачивать в жопу следовать каждого потерявшего отсрочку обалдуя, то я бойкий отсюда не выйду…» Самое обидное, сколько дитя этой тетки, некрасивый сутулый мужчина со шуточный фамилией Гопак, не успевал абсолютно по всем предметам, беспричинно сколько его выгнали потом первой же сессии отнюдь не исключительно по моей милости.
– … и вот разлеглась она тогда, глаза бесстыжие! – кликушествовала тетка в рейтузах, потрясая предварительно всеми моими узкими ажурными трусиками, – Выше Олежек в сапогах глину месит, а она для шпильках шастает! Чулки надела! Манду выбрила! Веревочку блядскую в жопу заправила! Тьфу! Ну-ка, газани ей, Петрович, в эту самую жопу!!
Впечатленный Петрович не заставил себя долго упрашивать. Я наконец успела ощутить вибрацию шланга в заднице, как мои глаза опять полезли из орбит. На этот единовременно меня мучили порядочно долго. А дабы шланг больше не вышибало наружу, тетка в рейтузах услужливо придерживала его рукой. Печаль от распирания живота была несусветная.
– А-а-а!!! – истошно визжала я, ужом извиваясь на полу, – Не могу!!! Прекратите!!! Больно!!!
Через страха, что мои кишки вот-вот лопнут, я уже не пыталась изображать гордость. Наконец, Петрович не выдержал этих криков и закрыл кран.
Сносный, успокаивала я себя, ежась на ветру. Ничего… Скоро получу права, а выше обожаемый муж разорится, наконец, на машину. И тогда – прощай всегда теснота в автобусе и прогулки по этим колдобинам! Путешествие выше ежедневный лежал сквозь территорию гаражного кооператива, и не было дня, для я не думала об этом. Я уже примерно пробралась через круг гаражей, когда кто-то осторожно тронул меня ради плечо.
– Людмила Федоровна?
Окликнувший меня надтреснутый женский гик напомнил мне голос одной маминой подруги.
– Конечно, – с готовностью обернулась я, рано расплываясь в улыбке, – А с чего это вдруг по имени-отчеству?
Но это была вовсе не мамина подруга. Улыбка долго сползла с моего лица.
– Извините, – пряча мнение, сказала женщина, – Вы меня не узнаете?
– Простите, будто мы знакомы?
Женщине было лет около пятьдесят, у нее были некрасивые черты лица, тонкие губы, и одета она была будет безвкусно. С такими я обычно компаний не вожу, разве что для работе.
– Не узнаете? Начинать, это неважно, – пробормотала моя собеседница, – Понимаете, моему сыну плохо!
– Господи, а что с ним?
– Немедленно! – засуетилась она, бочком вталкивая меня в дверь одного из боксов, – Безотлагательно! Безотлагательно вы всегда узнаете…
Только плохо насилу не стало мне самой. В гараже взамен бедного умирающего юноши меня ожидал… десяток угрюмо молчащих пожилых дам в возрасте через болтливый лет и старше.
– Здравствуйте, – пролепетала я, охваченная нехорошим предчувствием, – А где…
Из строя женщин вышла стриженная почти «каре» эксцентричная человек в черных очках и вельветовых джинсах, явный не в себе.
– Ведь вас же по-хорошему предупреждали, – без всякого вступления начала она, – Звонили, деньги предлагали. А вы? Разве так трудно было пойти нам навстречу? Неужели вы не понимали, где окажутся наши мальчики, буде их отчислят?!
Господи! Так это что, мамаши моих бывших студентов?! Если так, то совещание довольно тяжелым – меня ведь не необдуманно называют изза глаза поставщиком кадров ради ведомства Паши-мерседеса… Ну, не умею я брать зачеты по-капиталистически. И вторично терпеть не могу, если для меня «наезжают» всякие прыщавые юнцы. Это чуть укрепляет меня в мысли, который им со мной в одном вузе упражняться нечего.
Только это в аудитории так хорошо быть смелой и принципиальной. А здесь, ежели честный, у меня затряслись поджилки…
– Я просто честный делаю свою работу! – принялась оправдываться я, понемногу отступая к двери, – Извините, только вдруг же иначе?
Ради моей спиной крикливо лязгнул засов. Заманившая меня сюда лахудра понимающе покачала головой – мол, о побеге и не думай.
– Послушаете! – воскликнула я, теряя терпение, – Ну чего вы теперь-то от меня хотите?!
– Что мы хотим! Сколько мы хотим?!! – буквально взвыли престарелые мегеры, и, сиречь по команде, набросилась на меня с кулаками.
Чувствовалось, что дрались они не часто. Но их было чересчур много. Беспричинно сколько пока двое сильно держали меня следовать руки, остальные колотили, куда придется. Меня били накануне тех пор, покуда у меня не потемнело в глазах и не подкосились ноги. Наверное, били и после, но я этого уже не помнила…
Очнулась я от холода и сырости – кажется, меня окатили из ведра водой. Я лежала для полу едва голая, если не вменять чулок, туфель и мокрой разодранной блузки. Тело мучительно ныло, во рту ощущался привкус крови. Довольно пострадала прическа. Однако самым страшным была неопределенность, в которой я пребывала. То, сколько меня избили, я паки могла хоть как-то объяснить. Но зачем потребно было меня паки и раздевать?
– Очухалась? – недобро усмехнулась тонкими подкрашенными губами та, кому я была обязана своим появлением здесь, – Начинать, тут продолжим…
– Сколько – продолжим? – тряхнула я гудящей, будто колокол, головой.
– Учить тебя, сучка ты эдакая! Чтоб неповадно было наших детишек тиранить!
В отчаянии мне захотелось драка за голову, и единственно безотлагательно я почувствовала, сколько руки мои связаны за спиной. Так, этого только не хватало…
– Истинно кого я мучила? Пустите! – простонала я, начиная впадать в панику, – Вы меня с кем-то путаете!
Меня рывком подняли на ноги. Я лишь не заплакала от унижения, заметив в толпе мужчину. Его я узнала сразу. Это был владелец шиномонтажа, хронический алкоголик и священник одного из моих бывших студентов. Сегодня сей некрасивый мужичок, как вовек, подшофе, стоял возле компрессора для накачки шин и, поигрывая его черным резиновым шлангом, нагло пялился на мои неприкрытые прелести.
– Шиш мы не путаем, Людмила Федоровна! – ткнула в меня узловатым пальцем в подбородок тонкогубая лахудра, – Начинать, Петрович, покажи ей кузькину мать! Пускай вспомнит моего сыночка Гришеньку!
После моей спиной послышалась странная возня. Кто-то развел в сторону мои ягодицы.
– Сколько вы делаете?!! – в ужасе завопила я, поняв, сколько шланг компрессора вставляют мне в зад.
– Учить тебя будем, коза!
Тут же мощнейший оплеуха почти дых совершенно согнул меня пополам – это Петрович открыл воздушный вентиль. Из моих око брызнули слезы, дыхание перехватило. Покуда я с выпученными глазами хватала ртом атмосфера, мои палачи удовлетворенно потирали руки.
– Что, весело, госпожа Андрейчук? – ехидно спросила тетка в вельветовых джинсах, – А если моего Вовочку в армию спроваживала, беспричинно же веселились?
– Изза что?! – прохрипела я, – Я же ему такого не делала!
– Ты ему хуже сделала, – вкрадчиво пояснила тетка, дохнув мне в лицо алкоголем, – Ты его на два года без мамочки оставила! Начинать, Петрович!!!
Петрович еще дал, разумеется так, сколько мои глаза еле не вылезли их орбит. По кишкам словно ударили кувалдой. Хорошо кроме, сколько шланг почти давлением воздуха вытолкнуло из моей попки, и это дало мне небольшую передышку. К сожалению, продлилась она недолго.
– Нечего пердеть тогда присутствие всех, гадина! – злобно прошипела мать известного оболтуса Евгения Ефанова, пихая шланг обратно в мою задницу.
– Да что же вы творите?! – взвыла я.
Губы у меня тряслись, из забота ручьями лились слезы, и я нуль не могла с этим поделать. Однако муки мои, способный, всего забавляли озверевшую свору мамаш.
– Заткнись, я сказала! А ты, Петрович, качни-ка ей еще разок следовать моего Женечку!
– Может хватит качать-то, бабоньки? – засомневался Петрович, глядя для мое перекошенное лицо.
– Такой умница был Женечка! Такой вежливый, такой жалостливый! – заламывая руки, продолжала причитать Ефановская мамаша, – А эта стерва…
– Конечно ваш Женя вместе занятий не посещал! – в отчаянии выкрикнула я, потому который это была истинная правда.
– Не ври, сука!
На этот однажды залп сжатого воздуха был такой силы, сколько я не устояла для ногах и, густо рыгнув, осела для пол.
– Беспричинно тебе, вражина! – пнула меня в урчащий жизнь Ефанова и, довольная, отошла в сторонку видеть после моими корчами.
Не успела я отдышаться, чистый на смену ей подскочила неопрятная толстая тетка в рейтузах, и тоже начала просить Петровича поддать мне «газу» следовать ее ненаглядного отпрыска. «Ой-ой! – с тихим ужасом подумала я, нервно подергивая стянутыми после спиной запястьями, – Если меня будут накачивать в жопу следовать каждого потерявшего отсрочку обалдуя, то я бойкий отсюда не выйду…» Самое обидное, сколько дитя этой тетки, некрасивый сутулый мужчина со шуточный фамилией Гопак, не успевал абсолютно по всем предметам, беспричинно сколько его выгнали потом первой же сессии отнюдь не исключительно по моей милости.
– … и вот разлеглась она тогда, глаза бесстыжие! – кликушествовала тетка в рейтузах, потрясая предварительно всеми моими узкими ажурными трусиками, – Выше Олежек в сапогах глину месит, а она для шпильках шастает! Чулки надела! Манду выбрила! Веревочку блядскую в жопу заправила! Тьфу! Ну-ка, газани ей, Петрович, в эту самую жопу!!
Впечатленный Петрович не заставил себя долго упрашивать. Я наконец успела ощутить вибрацию шланга в заднице, как мои глаза опять полезли из орбит. На этот единовременно меня мучили порядочно долго. А дабы шланг больше не вышибало наружу, тетка в рейтузах услужливо придерживала его рукой. Печаль от распирания живота была несусветная.
– А-а-а!!! – истошно визжала я, ужом извиваясь на полу, – Не могу!!! Прекратите!!! Больно!!!
Через страха, что мои кишки вот-вот лопнут, я уже не пыталась изображать гордость. Наконец, Петрович не выдержал этих криков и закрыл кран.
гей порно молодых парней
училка трахает ученика скачать
техника секса показать